Метро 2033 – потрясающе, Метро 2034 – намного слабее, а Метро 2035 – политизированный бред.

А вот это уже наше искусство. Жратвы всегда должно быть только на сегодня, и всегда в обрез. На голодный желудок мечтается о понятном. Надо уметь балансировать. Дашь отожраться – у них несварение и самомнение шкалит. С кормом не рассчитаешь – они власть крушат. Ну или то, что понимают, как власть. Выпьешь со мной за наше искусство?

Начала читать Метро 2035 из-за того, что главным героем опять выступал Артем из первой части. Но если в Метро 2033 Артем не был никаким супергероем, а был обычным пареньком, который захотел изменить свою жизнь, спасти свою станцию, то теперь Артем – это уже не тот, полюбившийся мне, а другой, отвратительный человек.

Также Глуховский заигрался в политику окончательно и бесповоротно: читала как форум Эха Москвы – всё тоже и также, грустно и грязно.

Людям же очень важно как-то себя называть. Считать себя кем-то. Очень важно с кем-нибудь бороться. И мы идем им навстречу. У нас же не тоталитарное государство! И мы предлагаем им самый широкий ассортимент: хочешь громить уродов, Железный легион ведет призыв. Мечтаешь о бесплатной пайке и об общем деле – беги на Красную Линию. Не веришь ни во что, хочешь просто делать бизнес – эмигрируй на Ганзу. Интеллигент? – фантазируй об Изумрудном городе, а штаны протирай в Полисе. Удобная ведь система. Я и тогда, на Цветном, пытался тебе это втолковать. Зачем тебе наверх? Свободу мы тебе и тут обеспечить можем. Что ты еще наверху забыл?

Но всё можно было бы простить, тем более и в первой части были намеки на политику, но в первой части это было аккуратнее, интереснее, тоньше, здесь же прям орет, какие мы русские дебилы, как слушаемся только власть, как патриотизм нам застил глаза, как не хотим выбираться из метро.

– Ну как же. Надо знать свои корни, – тот обернулся к нему, улыбнулся. – Поэтому мы тут ни-че-го не трогаем. Эта бомба – прародительница нашего суверенитета! – Алексей Феликсович огладил огромное бомбино брюхо. – Мы только благодаря ей, в сущности, и смогли защититься от посягательств с Запада. Защитить наш уникальный строй. Нашу цивилизацию. Если бы наши ученые не создали ее, страну бы поставили на колени сразу после Второй мировой! Ну и потом…

– Чтобы в Третьей мировой ей же нас и…

– В Третьей? – перебил Алексей Феликсович. – В Третьей мы немного заигрались. Увлеклись, так сказать, своей телевизионной правдой. Человек вообще умеет так вот: заместить реальное иллюзорным. И жить в совершенно придуманном мире. В принципе, полезное свойство. Все метро прекрасно живет, например, в этой системе воображаемых координат.

– Все метро прекрасно живет?! – Артем подобрался к нему.

– Я имею в виду, все работает. Все увлечены. На Красной Линии верят в то, что они сражаются с Ганзой и с фашистами. Люди в Рейхе верят в то, что они бьются с красными и с уродами. Люди на Ганзе Москвиным детей пугают и соседей как красных шпионов закладывают. Как будто это все существует взаправду!

Но вот куда выбираться из метро Дмитрий не поясняет, а просто наверх всех толкает, но мы же знаем, что была атомная война, значит поверхность зараженная, радиоактивная, как и куда людям выбираться из метро? Там, в метро, даже нет надежных средств против радиации, а то, что есть на всех не хватит, но это ничего, главное сказать какие русские дураки из метро не хотят, но при этом логично объяснить куда не хотят он не в состоянии.

Еще что смутило, если в первом Метро были различные мутанты, то в этом от них не осталось ни слуха, ни духа – по метро можно передвигаться без опасения, без оглядки, на земле тоже не осталось ни одного, даже завалявшегося, мутантика, куда все делись?

Особенно меня бесило отношение Артема к отчему: человек спас ему жизнь, воспитал и у Артема нет к нему не малейшей признательности.

Еще в книги полно ляпов, ничем не объяснимых, таких как: Артем, который рос и взрослел в метро без труда водит машину; машина, которой с момента последней войны никто не пользовался, не заржавела, ездит нормально и работает от дизеля (бензиновая машина, это нормально?), и прочее, прочее.

Вдобавок ко всему в книге присутствует мат в неимоверных количествах, который ничего не характеризует, просто Глуховский решил показать, что владеет русским производственным. Зачем и для чего использовать мат, когда нормальной, нормативной, лексикой можно более красиво, полно и понятно передать то, что хочется?

Есть ты все-таки, а? Есть?! Или что это, [ой], такое было?!

Слушай, мразь. Ты тут кого на груди пригрел? Ты думаешь, нам трудно сейчас будет и тебя заодно выдернуть? Прокатишься по Красной Линии до конечной, и никто тебя тут не хватится. И Оленька твоя… Твоя… Тронешь ее еще раз, хер отрежу. И яйца. Сам. Я умею. Герой, [SPAM], любовник. Иди, шпиль свой кордебалет, а на Ольгу даже не смотрел чтобы. Понял? Понял меня, [ой]?!

– Никто за тобой не пойдет. Свобода, [ой]. Герой, [ой], освободитель.

Да и сам язык Метро 2035 отличается в худшую сторону от Метро 2033, читать его трудно, потому что там нет диалогов, там нет предложений, в книге просто невнятный набор слов.

– Начстанции сказал… Сказал, не выпускать никого.

– Ты за идиота меня, что ли? Кого – никого? Кого это – «никого»?

До дороги все засыпано в мелочь, в стеклянные брызги колотым стеклом, манекены все лежат, убитые; разные манекены – какие-то похожи на людей, какие-то на черных – из блестящей темной пластмассы, а еще безликие, безносые, безротые. Все вместе тут лежат. Никто не ушел.

Иногда в Метро 2035 прорывалось что-то от Метро 2033, что-то неуловимо легкое, красивое, захватывающее, что-то такое, что хотелось продолжать читать, но оно как неуловимо проскальзывало, так неуловимо и ускальзывало.

Жалко, что своим 35 метро Дмитрий уничтожил Метро 2033, ту атмосферу, тот мир, который был интересен и нов.

Но нет, надо было все испортить, чтобы от вселенной Метро 2033 не осталось никакого следа. Жаль.

Жаль того, что этим Метро 2035 Глуховский уничтожил и Метро 2034 (например, Хантера и Сашу), уничтожил Артема, уничтожил Гомера (который и здесь появляется как мифописец), жаль что Глуховскому вообще пришла мысль о Метро 2035 и пришла именно в таком отвратительном варианте.